Представим себе, что с завтрашнего дня любые пожертвования во всех храмах… отменяются! Берите свечи, книги, заказывайте требы, но не жертвуйте на храм. И вот тогда… А что тогда? Этот вопрос мне все чаще хочется задать в дискуссиях с молодыми и уже не очень молодыми людьми, когда кто-то начинает негодовать: «Почему у вас всё за деньги?»

Итак, что, собственно, тогда произойдет?

Нет, я не собираюсь делать вид, что ничего не слышал о безусловно неприятных ситуациях, когда искренняя жертва на храм превращается в банальную оплату услуг. Я не считаю, что говорить тут не о чем. Но когда подобные дискуссии о «плате за духовность» начинают становиться одной из самых обсуждаемых тем, то появляется нечто, что должно было бы огорчить и встревожить гораздо сильнее. Дело в том, что в подобных спорах много разных тем. Возможно, очень важных, насущных. Кроме одной. Это не разговор о Христе, это не спор об Истине.

Вопросы о церковных деньгах, политике, о скандалах в социальных сетях и дорожно-транспортных происшествиях с  участием священнослужителей — да, конечно, в них косвенно присутствует евангельский аспект, следование заповедям. Но они существуют уже не как центр обсуждения и осмысления, а как средство. Как там Шарапов говорил Жеглову про закон, который Глеб Егорыч пытается заменить на кистень,  с помощью которого собирается загнать в тюрьму всех, не особо разобравшись, действительно ли они виновны? Вот и тут та же история: ради борьбы с «ужасами клерикализма», причем в духе осуждения, иногда вспоминают про Евангелие — как «кистень».

Всегда ли так было? Давно ли у нас споры о вере заместились спорами о свечном ящике?

Возможно, память играет со мной в прятки, но мне кажется, что я хорошо помню наши горячие споры с родителями, учителями и сверстниками в конце 80-х — начале 90-х годов. Это были настоящие мировоззренческие битвы! Днями и ночами интеллектуально рубились, какая религия — истинная. Спорили о христианстве и толстовстве. О буддизме. Об исламе. Порой наша полемика бывала очень злой: мы ссорились с ближайшими друзьями, уходили из дома, бросали институты и поступали в семинарии…

Но это все же были «споры о Главном», они касались именно «предельных» вопросов. И, несомненно, это был совершенно другой уровень дискуссии. Быть может, поэтому со многими друзьями потом удавалось помириться, родители вслед за нами приходили в храм, а мы научились ценить полученное в университете образование и почитать наших наставников, даже если они были далеки от православия.

Можно, конечно, утешаться тем, что современные полемисты, так сильно сокрушающиеся о «платности всего», уже разрешили все мировоззренческие вопросы. И/или начать покаянно признавать, что причина таких споров — исключительно в том, что в мире не осталось настоящих христиан, что наши критики нигде и никогда не могут увидеть в храме среди служащих и молящихся настоящих праведников. И поскольку их нет, то и спорить остается только про свечки.

Ведь как только на храмах появятся таблички «пожертвования отменены», то мы, «праведники» сможем, наконец, оставить споры в соцсетях, придем в эти самые храмы. И начнем вместо взаимного осуждения подставлять левую щеку, не дожидаясь, пока ударят по правой. И вновь заговорим о Христе, заспорим не о правдах, но о Самой Истине… Но что-то меня не покидают сомнения: так ли все будет?..

Замечу, кстати, что ни за вход в храм, ни за участие в литургии, как и в любой другой службе, никто и никогда в Церкви денег не брал и не берет. И если нет денег на пожертвование на требу, то можно так и сказать, признаться честно. Думаю, никто такого просителя из храма не прогонит. А если вдруг случится иначе, — это совершенно законный повод для обращения к священноначалию.

Но я почти никогда не слышал о таких жалобах. Думаю, люди, которые ходят в храм, понимают смысл и назначение жертвы. В том числе и потому, что прекрасно знают: наша лепта позволяет настоятелю храма и его семье существовать, а также оплачивать труд других людей, занятых на приходе, платить за коммунальные услуги, ремонты и проч.

Во многих европейских католических храмах сегодня свечи… электрические. Это даже не свечи, а такие лампочки, которые загораются на одну-две минуты, если бросить один-два евро. Прошлым летом приходилось видеть такие в Германии. Казалось бы, какой прекрасный повод для благочестивых бюргеров благородно вознегодовать и возмутиться!

Не возмущаются. Радостно и охотно жертвуют свои кровные евро на эти самые электрические свечи, молятся Богу и умиротворенные расходятся по домам. Видимо, от пресловутой западной бездуховности.

Меня, честно говоря, эти лампочки вместо свечей совсем не вдохновляют. Но суть в том, что этим бюргерам, по крайней мере, ясна простая вещь: содержать храм на что-то надо. Это самоочевидно для них. Но не для тех растревоженных полемистов, которые ссылаясь на то, что «так написали в интернетах», уверились, что все и везде хотят их обмануть, в том числе в Церкви. И что задача вывести, наконец, этих «церковников» на чистую воду важнее поиска Истины и вопроса о собственном сердце, где борются Бог и диавол…

Впрочем, у медали действительно две стороны. Вероятно, как я и писал выше, вопрос и впрямь в том, что какие мы христиане — такие к нам и вопросы. Видимо, если раньше мы и сами искали прежде всего Бога и молились перед тремя бумажными иконочками, то сейчас иконостас занимает полстены, но душа занята тем, что есть дух мира сего?

…О, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих… (Откр 3:15–16). Об этом, в любом случае, следует помнить.

Автор: ЛЕГОЙДА Владимир

Журнал: Февраль 2017 (166) №2