Это был удивительный человек. Он принимал людей еще будучи юным послушником, потом дьяконом и приобрел известность еще до первой мировой войны. Сам преподобный о. Нектарий (его духовник) говорил своим посетителям: "Вы об этом спросите моего келейника Стефана, он лучше меня посоветует, он прозорлив".

Великая любовь привела его к тому, что он принял на себя бремя старчества в исключительно трудное время. Ведь помимо школы старчества преподобным Севастианом была пройдена еще "духовная академия Карлага", где он провел в заключении шесть лет.

О своем пребывании в лагере батюшка вспоминал, что там били, истязали, требовали одного: отрекись от Бога. Он отвечал: "Никогда". В наказание его помещали к уголовникам.

Спустя много лет батюшка рассказывал о своем пребывании в Тамбовском ОГПУ: "Было у меня такое испытание: когда меня принуждали отречься от Православной веры, то поставили в одной рясе на всю ночь на мороз и стражу приставили. Стража менялась через каждые два часа, а я бессменно стоял на одном месте. Но Матерь Божия опустила на меня такой "шалашик", что мне было в нем тепло. А утром меня повели на допрос и говорят: "Коль ты не отрекся от Христа, так иди в тюрьму"".

Конечно, трудно себе даже и представить, что довелось старцу видеть в заключении, сколько горя он видел вокруг, сколько смертей, какой кровью сострадания обливалось его чуткое сердце.

Да, сердце батюшки было необычайно чуткое и жалостливое.  Когда умер его первый духовный наставник старец Иосиф, его это так потрясло, что у него сделался  парез пищевода. Так это и осталось с ним на всю жизнь. Всю жизнь он мог есть только жидкую супообразную пищу. Можно себе представить, как тяжело ему приходилось в лагере, когда кормили селедкой и не давали воды. 

Батюшку в возрасте 55 лет освободили в  1939 г.,  накануне праздника Вознесения Господня.

Шло время. Жители Михайловки, узнав об о. Севастиане, стали приглашать его в свои дома. Разрешения на совершение треб не было, но батюшка ходил безотказно. Народ в Караганде был верный - молчали даже дети.

Почти ежедневно старец вставал в три часа утра и шел со своими послушницами по пустынным улицам Караганды служить Литургию. Окна в доме, где проходило богослужение, плотно завешивались одеялами. 

о. Севастиан был такой благообразный, необыкновенной доброты и очень ласковый. С людьми он обращался очень просто, добродушно, всех встречал с душевной теплотой, особенно, если человек приходил к нему впервые.

Когда окружали его девочки, его чада духовные, то, глядя на них всех, он порой говорил так: "Я вас знаю больше, чем вы сами себя", -  так скромно выражал он  прозорливость.

Погладит по голове, или такое вот слово скажет, которое сразу растворяет душу, приносит мир и покой. 

И очень болезненно все переживал - каждое человеческое горе было ему близко, как его собственное… и говорил: "Я сам рос сиротой, и сиротское горе я воспринимаю как свое, чужое горе близко моему сердцу".

Батюшка часто давал деньги больным и бедным. По просьбе  его духовного чада - врача, деньги  незаметно подкладывались под подушку больного, или заворачивались в рецепт, в зависимости от стоимости лекарства. Так Батюшка заботился обо всех.

Великий был он угодник Божий, великие чудеса творил, но тайно, скрыто от людских глаз.

С плачущими он плакал, с радующимися - радовался. И всегда держал умную молитву, она была в его сердце. Но жизнь его души была сокрыта. В каком смысле сокрыта - объяснить трудно, можно было только на себе ощутить.

Он часто ходил с монахинями на кладбище, что располагалось за поселком Тихоновка. Там общие могилы были метров двадцать длиной и шириной метра три с половиной, чтобы ноги с ногами укладывались. Гробов не было. Какой-нибудь тряпкой прикроют или полотенцем. Рядами кладут, кладут… Полную могилу наложат и так закапывают. По 200 человек в одной могиле. такие рыли каждый день. Их, умерших от голода и болезней, зарывали без отпевания, не было над захоронениями ни насыпей, ни крестов. Старец, стоя у этих могил, сказал как-то: "Здесь день и ночь, на этих общих могилах мучеников, горят свечи от земли до неба". И был батюшка молитвенником за всех них.  Ибо "истина тогда ликует, когда за нее умирают", -- говорил преподобный Севастиан.

 Скольких едва выживших людей с переломанными судьбами, вдов, инвалидов, сирот обогрел этот старец своим сердцем. Неутомимое подвижническое служение о.Севастиана Православной Церкви продолжалось в течение пятидесяти семи лет - с 1909 по 1966 год.

Перед блаженной кончиной старец принял постриг в великую схиму. Схиархимандрит Севастиан почил о Господе на Радоницу 19 апреля 1966 года и был погребен на Михайловском кладбище на окраине Караганды.

Всю дорогу его гроб несли на вытянутых руках. Движение на шоссе было остановлено, и многотысячная процессия провожала его с пением "Христос воскресе".

После  праведной кончины старца его духовным чадам были сновидения, где им была показана церковь преп. Севастиана,  и там видели батюшку,  как он в алтаре частицы вынимает, а потом и  говорит: "А я за тебя молюсь!". Как он и обещал.

Митрополит Алма-атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов) говорил о старце: "Батюшка Севастиан преподобненький, блаженный Старец, по ночам много плакал и молился. И об этом знал только Бог и он... Он все терпел со смирением, молясь Богу о спасении и вразумлении. И вот за его слезы и молитвы ко Господу благодать Святаго Духа будет на Караганде до Второго пришествия".

Замечательны слова батюшки, сказанные им незадолго до своей блаженной кончины в субботу Страстной седмицы. После окончания Литургии он надел мантию, клобук и вышел прощаться с народом: "Прощайте, дорогие мои, ухожу я уже. Простите меня, если чем огорчил кого из вас. .. Жаль, жаль мне вас. Прошу вас об одном, об одном умоляю, одного требую: любите друг друга… Если послушаете меня, а я так вас прошу об этом, будете моими чадами.  Я - недостойный и грешный, но много любви и милости у Господа. На Него уповаю. И если удостоит меня Господь светлой Своей обители, буду молиться о вас неустанно. И скажу: "Господи, Господи! Я ведь не один, со мною чада мои. Не могу я войти без них, не могу один находиться в светлой Твоей обители. Они мне поручены Тобою"… И потом тихо, еле слышно: "Я без них не могу". - Сказал, хотел поклониться, но не смог, только наклонил голову.